kostik | Памирский тракт три

Большая (большая — по времени — дорога скверная) часть Памирского тракта проходит вдоль границы. Река — Пяндж, где-то шире, где-то уже, сразу за ней — Афганистан. Там не ходят караваны с наркотиками, не разъезжают на танках бородатые талибы с калашниковыми. Там сажают деревья и хлеб — на узкой полоске между рекой и горами, там, где есть почва. Там — средние века, безо всяких скидок.

Иногда Пяндж разливается на сотню метров, иногда — течет в ущелье, и до афганской стороны можно добросить камень. Ни на одном, ни на другом берегу нет проволоки, забора или охраны — за все дни пути вы видели пограничников всего несколько раз. Правда, и реку никто на наших глазах не пытался пересечь. По берегу, к слову, осталось много минных полей со времен гражданской войны, когда на было другого способа контролировать границу. Они тоже никак не ограждены — стоит щит у дороги — вот и все.

Афганистан на том берегу — наверное, самое яркое мое впечатление поездки. Вот он:

Посмотрите на окна. В них нет не то что стекол, нет даже рам. Нет дерева, и неоткуда его привезти. И не на чем. Деревья вокруг — дают тень, держат почву. Никто рубить их не станет. Когда приходит холод — проемы закладывают камнем. Сейчас май, сейчас тепло.

Сотни километров пути Памирскому тракту — дорога, построенная в 30-ые годы, построенная на случай войны — широкая, прочная — до сих пор. Где надо — скалы взрывали. Где надо — засыпали ущелья. По афганской стороне дороги нет, там идет тропа. Ее никто не строил, и не проектировал, никто не выпрашивал денег «на восстановление» у американцев или азиатского банка. Люди шли, и каждый клал свой камень. Или ступеньку. Или перебрасывал мост. Тропа на той стороне взбирается на отвесные скалы — там где нет другого варианта. Она выравнена и вычищена — просто людьми, которым нужна. Расстояние между селениями с той стороны — иногда — десятки километров. Зато возделана вся почва, что можно — даже почти вертикальные участки. Пшеница и ячмень — насколько можно судить. Вот она — тоненькая полоска на скале. С трудом могу представить себе, какая огромная это работа: построить вот такую тропу на голой скале.

Вот она — прямо по скале:

Первый раз в жизни я видел, как на пустом и не слишком приспособленном для жизни месте начинается поселок. Каждый клочек земли, а земли там мало — больше — камень и глина. Каждый клочек земли обнесен каменным невысоким забором. Это нужно, чтобы вода не размывала землю, когда в горах тает снег. Везде, где можно, высажены тополя. Они будут держать почву, дадут тень — а когда-то и древесину. Тополя высажены везде — и вдоль реки и на скалах.

Снимок ниже — люди пока не живут здесь постоянно: это русло реки — вода в ней только в период таяния снега, остальное время — ручей. Но каждый участок пригодной почвы уже огорожен. Везде, где позволяет плодородный слой — высажены деревья. Когда они подрастут, сюда придут люди. Здесь будет поселок.

Мне сложно представить себе, какой огромный объем ручного с примитивными инструментами в руках труда вложен в эту землю. Труда, я уверен, во многом бескорыстного — для всех, на будущее. Поселок будут строить из камня под ногами, в нем будут пустые проемы вместо окон. И все, что нужно для того, чтобы построить его, принесут на себе или привезут на ишаках, ведя их по узкой тропе под уздцы. Все, что нужно, чтобы построить целую деревню.

Я много лет работаю сам: где хочу, когда хочу и сколько хочу. Моя работа не простая и не легкая, но сложно сравнить мою работу вот с этой: справа на снимке — черные лепешки — мумиё. В каждой — по килограмму, наверное; востребованный в Азии товар — мумиё помогает сразу, и от всего на свете. В обычной аптеке Душанбе или Бишкека грамм (упакованный в обычный блистер, как таблетки) стоит — в пересчете — примерно американский доллар, на афганском рынке недалеко от Хорога, где я сделал снимок, такая лепешка стоит примерно $25. Я находил в горах мумиё раза два (случайно, и я не верю в него совершенно), но оба раза думаю, получилось бы грамм по 15-20. Его очень, очень трудно найти. Удивительно, как дешево стоят бесконечные часы карабканья по склонам в поисках пещер, где оно может быть, а может и не быть.

По эту сторону реки медленно, но верно дряхлеют и разрушаются советские памятники — дорога, линии электропередач, больницы и школы. По дороге еще можно проехать (при союзе — это была асфальтовая автострада), электричество есть почти везде (хотя часто — только ночью), школы работают, хотя нет учителей, как в больницах — врачей. Но никому не приходит в голову починить (куда там — построить) дорогу или мост самостоятельно, для себя и для других. Векторы в людских головах направлены, очевидно, в разные стороны — на том и на этом берегу реки.

Очень хочется побывать там, и сделать это несложно. Хочется проехать на велосипеде по этой тропе. Северная часть Афганистана считается безопасной. Визу можно получить прямо в Хороге. Не знаю пока, когда это будет возможно. Но хочется — очень.

_{http://blog.kostik.net/2011/06/02/1065/}