Журнал Костика

Гамбургский порт: огромный, красно-кирпичный. Порт не подчиняется муниципальным законам: не одну сотню лет это независимое торговое государство, окруженное каналами и высокой стеной. Мы идем по каналу: с одной стороны — город Гамбург, с другой — неприступные стены бесчисленных складских зданий порта. Город в городе.

— Знаете, есть такие склады, которые опечатаны лет двести. Что там – никто не знает. В позапрошлом веке кто-то заплатил за бессрочное хранение, за секретность груза, заплатил и пропал. Торговые соглашения надежнее банковских — капитан нашего прогулочного суденышка обрывает реплику и отчаянно крутит штурвал, проходя под мостом. Автоматика мягко опускает рубку вместе с нами – зазор между мостом и крышей не больше ладони.

Открывается акватория, рядом с нами возвышается контейнеровоз: огромный ржавого цвета борт уходит вверх. Контейнеровоз почти разгружен: два крана наперебой снимают последние сорокафутовые контейнеры. Чудовищный винт наполовину торчит из воды, одна его лопасть вдвое больше нашего катера.

— Не сможет тронуться, пока его не загрузят — отвечает моим мыслям наш шкипер. А если тронется, ему нельзя останавливаться. При такой массе разогнать его снова — очень дорого, уйдет много топлива — наш капитан резко крутит штурвал и дает полный назад, потом стоп, прогулочный катер разворачивается и встает, как вкопанный: борт — стеной в нескольких метрах от нас.

Я ни разу в жизни не видел чего-то большего сделанного из металла. Я задираю голову. Я слушаю внимательно: наш кэп ходил всю жизнь на “купце”, на пенсии купил прогулочный катер. В катере дюжина столиков, как в кафе, прозрачная крыша, кофемашина с неплохим итальянским кофе и команда из одного человека: официантка, она же бармен и бариста.

— Контейнеровоз идет по GPS — продолжает наш кэп — получает погоду через интернет и сам прокладывает курс, чтобы экономить топливо — кроме экономии солярки ничего больше не принимается в расчет. На мостике кто-то дежурит, но просто так – как дань традиции: все решения принимает компьютер или центральный офис в Лондоне.

Кэп вздыхает. Борт контейнеровоза возвышается над нами, затмевая солнце.

— И сколько же на нем человек команды? — спрашиваю я. Кэп вопросительно задирает бровь: его английский отшлифован в каботажных плаваниях, встречаются испанские, португальские слова, сленг и все, что угодно.
— Сколько моряков на этой махине? — спрашиваю я еще раз. Кэп опускает бровь, смотрит на меня снисходительно.

— Юноша — отвечает он. Вы что, меня не слушали? На нем нет ни единого моряка, нет, не было и никогда не будет. На этой штуке ходит только staff.

Он дает полный назад, выкручивая штурвал одной рукой, другой перекидывает тумблер, и мы с кабиной едем вверх. Катер выходит из тени, и солнце бьет нам в глаза.

_{http://blog.piterpen.net/2008/09/06/%d0%b3%d0%b0%d0%bc%d0%b1%d1%83%d1%80%d0%b3-%d0%bf%d0%be%d1%80%d1%82-%d0%b7%d0%b8%d0%bc%d0%b0/}

Вышла книжка. Оглавление здесь.
Надеюсь, в этот раз издательство пожалело мои сноски.

2015 год. Google полностью контролирует (отслеживает) большую часть человечества с помощью сложнейшего комплекса технических средств - все в рамках закона, просто предоставляя сервисы. В качестве забавного эксперимента запускается программа поиска "избранного" — человека, поступки которого коррелируют с глобальными событиями мира. Через несколько часов после начала эксперимента такой человек найден — ретроспективный анализ событий его жизни дает поразительные результаты: страшная авария с сотнями погибших — когда он упал с велосипеда в возрасте 11 лет. Крушение парома с беженцами — он чуть не захлебнутся молоком в младенческом возрасте. Мировой финансовый крах — его заявление об похищении бумажника в метро в прошлом году. Google не может, по закону, выяснить кто это — данные в базе анонимные, но продолжает следить за ним. Корреляция сохраняется — любые события в жизни "избранного" опережают события глобальные: он покупает через интернет лекарство от насморка, в Африке разражается страшная эпидемия. Забывает купить молоко, ложится спать голодным — в китайской провинции в результате массового падежа скота начинается голод. Посвященные сотрудники Google в ужасе, они непрерывно и безрезультатно совещаются. Не выдержав напряжения, один из них организует утечку информации. Газеты взрываются. Бум религиозного помешательства. Массовые беспорядки. Под давлением общественности Google открывает спешно созданному комитету религиозных, общественных и государственных деятелей (первоначально эту роль пытается сыграть агонизирующая ООН - неудачно; в последний момент НАТО успевает ввести в комитет своего человека) персональные данные Избранного — иначе его уже никто не называет. Это — муниципальный клерк небольшого датского города. Не выдержав давления, он пытается покончить с собой, вызывая волну мучительных стихийных смертей по всей планете. Госпиталь, где он лежит, взрывают террористы, клерк гибнет. Вооруженные толпы громят офисы Google по всему миру до того, как программа успевает рассчитать имя нового Избранного.

С ученических времен не люблю свою фамилию в списках. А тут - приятно, черт возьми.

Диагностический центр - в советское время на самом деле мирового уровня, сейчас - просто единственный работающий; переполнен - не то слово. На улице под 40, длинная очередь в регистратуру (но вы дочитайте, это хорошая история), в коридорах - жара, как в домне, пахнет потом, болезнью, кто-то кашляет, кто-то ругается из-за очереди, кто-то плачет. Стульев мало, я сижу на корточках, прислонившись спиной к стене: я пришел на прием, чтобы дать взятку врачу и уговорить его придти после работы на дом к матери моего друга (она не ходит совсем). Это нельзя, но там многие врачи берут взятки, хотя внизу написано "оплата услуг в кабинетах категорически запрещена".

Из-за двери высовывается пациентка, громко шепчет по-киргизски группе поддержки в коридоре: "Дайте сто сом!": это не много, примерно 2.5 доллара; значит, "мой" врач "берет". Согласился сразу, покосился, как я записываю время и место в дорогой КПК и про деньги сказал: "Договоримся". Вчерашний студент, лет, наверное, 20-23, я, было, подумал: кореец, но имя татарское, не знаю. На встречу пришел пешком: полчаса по 30-ти с лишним градусной жаре, хотя маршрутка стоит копейки, пакет полиэтиленовый в руках, молча за мной от остановки до дома. Другого специалиста сейчас нет: настоящих врачей этой специальности всего два на всю страну - лето, оба в отпуске.

Долго и тщательно осматривал больную, потом слушал - 40 минут по часам. Она начала со своего трудового стажа (сколько лет - много – и все старшей медсестрой), последовательно перечисляла симптомы, лекарства, поминутно требовала подтверждения внимания или совета, потом перебивала и очень жаловалась. Мальчик делал пометки, кивал, отвечал, советовал, жалел. Больная устала и стала задыхаться, в возникшей паузе он внятно объяснил, что нужно делать, куда идти, какие анализы. Объяснил дважды - отдельно ей и мне, записал назначения. Собирал свой полиэтиленовый пакет, пожелал выздоравливать и откланялся. В коридоре я спросил про деньги.

- Что вы, какие деньги – ответил удивленно - я что, по-вашему, ничего не понимаю? И вышел за дверь.

Этот мальчик в ходит дешевых джинсах, он вырос в страшное и злое время и берет взятки у пациентов на работе. Он шел после этой работы пешком - по жаре, а потом битый час слушал, как задыхающаяся женщина перечисляет совершенно ненужные для диагноза давно минувшие болячки, он видел, что деньги у меня есть. Но он, мальчишка - врач, и абсолютно точно знает: нельзя брать денег с пожилой медсестры. Ни копейки. Никогда.

Он все же взял у меня деньги. Взял 5 сомов. Столько в нашем городе стоит маршрутка: очень торопился.

Скучно жить в приличных странах. Нерадостно. Радость нужно получать от совершения простых, естественных вещей. Вот, к примеру, стирка курток. Сравним, как стирают мембранные куртки в Киргизии, и, к примеру, в Приличной Стране.

Житель Киргизии пачкает в родных киргизских горах мембранную куртку. Он идет в единственный в стране магазин, где продают средства для стирки и пропитки (потому что прошло два года и пора пропитывать куртку). Нифига там, естественно, нет. А надо, естественно, придти завтра - в смысле в начале следующего месяца. И вот в начале каждого месяца житель Киргизии ходит в магазин, выслушивает очередные обещания продавца, а всех знакомых, кто летит в Киргизию, просит привезти нужные бутылки, снабжая просьбы фотографиями и ссылками на сайты. И, естественно, привозят не то, и у него, естественно, копится коллекция совершенно левых бутылочек с разнообразным, но всегда неожиданным содержимым. И вдруг все привозят. Испытывая неземное блаженство, житель Киргизии наливает в нужные отделения машинки нужные гадости, с наслаждением обоняет противоестественные запахи полимерных добавок и присадок, по всей квартире висят мембранные шмотки. Везде лужи, отовсюду капает, и руки воняют эластомером TX.10i – главным компонентом пропитки. Вот оно - счастье.

Житель Приличной Страны покупает билет далеко-далеко, чтобы там наполнить радостью свою скучную жизнь. Достает из шкафа мембранную куртку и понимает, что в настолько грязной куртке его в самолет не пустят. Вздыхая (он вообще не любит стирать outdoor одежду), идет в магазин, где есть любые нужные ему средства и покупает батарею бутылочек, снова вздыхая (они дорогие). После чего, тщательно читая надписи, загружает куртку и содержимое бутылочек в стиральную машину, сушит куртку и летит в Киргизию. Он лезет в родные киргизские горы, которые ему ни разу не родные, и выясняет, что проспект фирмы врал про удобства, сложность маршрута, качество еды и подготовку гидов. Красоты вокруг его уже не волнуют, у него горная болезнь, стерты ноги, истерика и из продуктов - только энергетические батончики, которые он взял из расчета (так сказали в телевизионной рекламе) один батончик в день. Достигнув крайней степени несчастья, он попадает под дождь. Куртка моментально протекает, так как он перепутал дома бутылочки, и смыл пропитку жидким мылом.

Дальше рассказывать не буду, очень страшно.

Не писал тексты, где предложения режутся на строчки, в смысле - стихов - лет эдак 7, сейчас это случилось снова, очень боюсь рецидива.

( собственно текст )

Утешает, что текст получился (хоть в стенгазету неси) на производственную тему (о копировании больших объемов данных с использованием кроссплатформенных VPN) и одновременно (чуть-чуть) про родную страну и майские праздники.

Сколько-то лет назад полная весенняя Луна обязательно унесла бы меня в место, наименее мне этой ночью подходящее. ( тест без неприличных слов )